Эммануил виторган рак легкого какая стадия. Звезды, победившие рак. — А возраст вы как ощущаете

После долгого перерыва певица наконец-то вернулась в Москву. Уже больше года Жанна Фриске борется со страшным диагнозом. Для тех людей, кто тоже столкнулся с онкологией, ее история – надежда и опора. Но есть еще примеры среди российских знаменитостей, победивших рак. Они зачастую на эту тему высказались лишь однажды и стараются больше к ней не возвращаться. Woman"s Day собрал звездные истории борьбы с раком.

Фото Starface

Все делает правильно

«Дома и стены помогают», – сказала певица по телефону подруге Анастасии Калманович. И правда, в родном городе жизнь Жанны не похожа на больничный режим. Она выгуливает собак, ходит по местным ресторанчикам, занимается фитнесом и заботится о полуторагодовалом сыне Платоне. По словам врачей, Жанна все делает правильно. Их главный совет тем, кто восстанавливается после долгого лечения онкологии, – как можно быстрее возвращаться к привычной жизни. Если силы позволяют и нет аллергии, вызванной лекарствами, не стоит себя ограничивать: и есть можно все, что хочешь, и спортом заниматься, и путешествовать. За прошедшие полтора года столько вольностей Жанна Фриске не могла себе позволить. Опухоль головного мозга диагностировали у нее 24 июня прошлого года. До января ее семья самостоятельно боролась со страшным испытанием. Но потом отец певицы Владимир и гражданский муж Дмитрий Шепелев вынуждены были обратиться за помощью.

«С 24.06.13 Жанна проходила лечение в американской клинике, стоимость составила 104 555,00 долларов, – писал Владимир Борисович Русфонду. – 29.07.2013 было принято решение продолжить лечение в немецкой клинике, где стоимость лечения составила 170 083,68 евро. В связи со сложным диагнозом и планом лечения денежные средства для оказания медицинской помощи практически исчерпаны, и я прошу Вас оказать содействие в оплате...» Их не оставили в беде. За несколько дней «Первый канал» и Русфонд собрали 68 746 583 рубля, половину из которых Жанна отдала на лечение восьми детей с онкозаболеваниями.

Жизнь вернулась в прежнее русло

Фото Starface

Жанна взялась за себя, кажется, с двойным рвением. Вместе с мужем они искали лучших врачей по всему миру. Прошли курс в Нью-Йорке, затем в Лос-Анджелесе, уже к маю певице стало лучше. Фриске переехала в Латвию, встала с инвалидного кресла и начала самостоятельно ходить, к ней вернулось зрение. Все лето она провела на берегу моря в компании близких людей – мужа, сына, мамы и подруги Ольги Орловой. Даже любимых собак певица перевезла к себе в Прибалтику.

«В июне этого года в резерве певицы осталось 25 011 790 рублей, – отчитывался Русфонд. – По сообщениям близких, Жанна сейчас чувствует себя лучше, но болезнь еще не отступила». Но и хуже, видимо, не стало. И Жанна решила поменять Балтийское море на родной дом. В Москве семья вернулась к обычным делам: папа Жанны улетел в командировку в Дубай, сестра Наташа легла в клинику на операцию по пластике носа, певица с мамой занимаются Платоном, муж – работой. За неделю, что его супруга провела дома, он успел слетать в Вильнюс и Казахстан. «Боюсь своих желаний. Мечтал вкусить гастрольной жизни: концерты, переезды. И переезжаю почти каждый день. Только вот беда, я не рок-звезда», – шутил телеведущий. Но в любой свободный день Дмитрий спешит к семье: «Воскресенье с женой и ребенком – бесценно. Счастлив».

Иосиф Кобзон: «Бойтесь не болезни, а постельного привыкания»

Фото Starface

Рак диагностировали в 2002 году, тогда же певец впал в кому на 15 дней, в 2005 и 2009 годах в Германии перенес две операции по удалению опухоли.

«Один мудрый доктор мне сказал: «Бойтесь не болезни, а постельного привыкания. Это ближайший путь к смерти». Вот тяжело, не хочется, сил нет, настроения нет, депрессия – все что хотите, но надо заставить себя встать с кровати и что-то делать. 15 дней я провел в коме. Когда очнулся, нужно было меня покормить, потому что антибиотики вымыли всю слизистую. А невозможно было даже смотреть на еду, не то что есть – сразу плохо. Но Нелли заставляла, я матерился, сопротивлялся, но она не сдавалась, - вспомнил Иосиф в разговоре с «Антенной». – Нелли мне во всем помогала. Когда я был без сознания, врачи разводили руками и говорили, что ничем помочь не могут. Жена же их возвращала в реанимацию и говорила: «Я вас не выпущу отсюда, вы обязаны его спасти, он еще нужен». И они ночами дежурили и спасли. Пока я в больнице лежал, мы с Нелли смотрели фильмы. Я впервые увидел все серии «Место встречи изменить нельзя», «Семнадцать мгновений весны» и «Любовь и голуби». До этого я ничего не видел, времени не было.

Знаете, пережив такое страшное испытание, я по-другому взглянул на свою жизнь. Меня стали тяготить праздные встречи и праздное времяпрепровождение. Я стал не любить рестораны, в которых бесцельно проводишь время. Ты понимаешь, что ты в возрасте и каждый час, каждый день дорог. Сидишь три, четыре часа. Я понимаю, что нужно прийти поздравить, но времени очень жалко. Я бы поработал лучше, что-то полезное сделал, позвонил по необходимым телефонам. Только из-за Нелли хожу на эти встречи. Каждый раз ее упрашиваю: «Куколка, не могу больше сидеть, мы уже три часа сидим, пойдем». «Ну подожди, сейчас я еще чайку попью», – отвечает мне с улыбкой Нелли. И я терпеливо жду».

Лайма Вайкуле: «Ненавидела всех, кто здоров»

Фото Сергей Джевахашвили/«Антенна – Телесемь»

В 1991 году у певицы обнаружили рак груди. Жизнь ее повисла на волоске, врачи говорили, что «за» Лайму было 20%, а «против» – 80%.

«Мне сказали, что у меня последняя стадия. Нужно было 10 лет не ходить к врачам, чтобы так себя запустить, – призналась Вайкуле в одной из телевизионных программ, посвященной теме рака. – Когда ты так заболеваешь, хочется закрыться в скорлупе и остаться наедине со своим несчастьем. Появляется желание никому не говорить. Однако преодолеть этот страх невозможно самостоятельно. Первая стадия болезни – ложишься спать и клацаешь зубами от страха. Вторая стадия – это ненависть ко всем, кто здоров. Я помню, как сидели мои музыканты вокруг меня и говорили: «Надо бы малышу ботиночки купить». А я их ненавидела: «Какие ботиночки? Это так не важно!» Но сейчас я могу сказать, что эта тяжелая болезнь сделала меня лучше. До этого я была очень прямолинейная. Помню, как осуждала своих друзей, которые ели селедку, картошку, смотрела на них и думала: «Боже, какой ужас, вот они сидят, выпивают, едят всякую дрянь, а завтра будут спать, а я в 9 утра буду бегать. Зачем они вообще живут?» Теперь я так не подумаю».

Владимир Познер: «Иногда я плакал»

Двадцать лет назад, весной 1993 года, американские врачи сообщили телеведущему, что у него рак.

«Я помню момент, когда мне сказали, что у меня рак. Было ощущение, что я на полном ходу влетел в кирпичную стену. Меня отбросило, я был в нокауте, – в одном из интервью откровенно признался Познер . – Я по характеру человек сопротивляющийся. Первая реакция была связана с тем, что мне было всего 59 лет, еще хотелось пожить. Я тогда относился к большинству, которое считает: если рак, то все. Но потом я стал разговаривать об этом с друзьями, а они удивлялись: ты что вообще? Ты соображаешь, что говоришь? Во-первых, проверь диагноз – пойди к другому врачу. Если подтвердится, иди дальше. Что я и сделал.

Дело было в Америке, я в то время работал с Филом Донахью, который стал мне близким другом. Мы выяснили, кто «номер один» в этой области в США, нашли доктора Патрика Уолша (профессор Патрик Уолш, директор Johns Hopkins Brady Urological Institute. – Ред.). Фил, который в то время был очень известен, ему позвонил, попросил меня проконсультировать. Я приехал со слайдами и с надеждой, что это ошибка. Доктор говорит: «Нет, не ошибка». – «Ну и что дальше?» – «Безусловно, операция. Вы поймали болезнь очень рано, и я вам гарантирую, что все будет хорошо». Я удивился: как можно что-то гарантировать, это же рак. Доктор говорит: «Я в этой области работаю всю жизнь и даю вам гарантию. Но оперироваться нужно как можно быстрее».

Не было ни химии, ни облучения. Сама операция была непростая. Когда я вышел из больницы, силы на какое-то время меня оставили. Это длилось недолго, около недели, потом я как-то сумел настроиться. Не сам, конечно. Фил, его жена, моя жена помогали мне очень обыкновенным отношением к происходящему. Я все время прислушивался, нет ли чего-то фальшивого в их голосах. Но никто меня не жалел, никто не смотрел на меня исподтишка полными слез глазами. Не знаю, как это удавалось жене, но она стала очень большой опорой для меня. Потому что сам я иногда плакал.

Я понял, что к раку нужно относиться как к задаче, которую нужно решить. Но при этом понимать, что все мы смертны и несем ответственность перед близкими. Нужно больше думать о них, чем о себе, и привести в порядок дела. Но самое главное – не бояться. Это очень важно. Надо внутренне сказать себе и своей болезни: а вот нет! Не дождешься!»

Дарья Донцова: «Онкология – это знак, что ты неправильно живешь»

Фото Staface

Диагноз «рак груди» в 1998 году никому еще не известной писательнице поставили, когда болезнь была уже на последней стадии. Врачи не давали прогнозов, но Дарья смогла вылечиться, а после стала официальным послом программы «Вместе против рака груди» и написала свой первый детектив-бестселлер.

«Если вам поставили диагноз «онкология», это не значит, что следующая остановка – «крематорий». Все лечится! – рассказывала писательница «Антенне». – Конечно, первая мысль, которая возникает: ну как же так, солнышко светит, а я умру?! Главное – не дать этой мысли укорениться, иначе она тебя съест. Надо сказать: «Это не так страшно, я с этим справлюсь». И построить жизнь так, чтобы у смерти не было возможности вклиниться между вашими делами. Я не люблю слов «посмотри на меня», но в данном случае говорю именно так. Пятнадцать лет назад я еще не была известной писательницей и лечилась в обычной городской бесплатной больнице. За один год мне сделали лучевую и химиотерапию, три операции, удалили молочные железы и яичники. Еще пять лет я принимала гормоны. После химиотерапии у меня выпали все волосы. Лечиться было неприятно, тяжело, иногда больно, но я выздоровела, значит, и вы сможете!

Онкология – это указание на то, что ты жила как-то не так, нужно меняться. Как? Каждый придумывает собственный путь. Все, что случается с нами плохое, идет во благо. Проходят годы, и понимаешь, что если бы болезнь не хлопнула тебя по лбу, ты бы не достигла того, что имеешь сейчас. Я начала писать в реанимации онкологической больницы. Моя первая книга вышла, когда я заканчивала курс химиотерапии. Сейчас я не обращаю внимания на мелочи и радуюсь каждому дню. Светит солнышко – это прекрасно, ведь я могла и не увидеть этот день!»

Эммануил Виторган: «Жена не сказала, что у меня рак»

Фото Starface

У российского актера рак легкого обнаружили в 1987 году. Его супруга Алла Балтер подговорила врачей, чтобы ему диагноз не говорили. Так до самой операции Виторган думал, что у него туберкулез.

«Все говорили, что у меня туберкулез. Тогда я резко бросил курить... И только после операции прямо в больничной палате врачи случайно проговорились, видимо, расслабились, поняли, что все нормально. Сказали, что рак».

Спустя 10 лет рак вернулся. Не к нему, к супруге.

«Три года мы боролись, и каждый год заканчивался победой, Аллочка опять возвращалась в профессию, играла в спектаклях. Три года. А потом не смогли. Я готов был отдать свою жизнь, чтобы Аллочка жила.

Когда Аллочка ушла из жизни, я думал, что и мне нет смысла продолжать жить. Надо заканчивать с моим пребыванием. Ирочка (вторая супруга артиста. – Прим. Woman"s Day) пробилась сквозь все и вся. Благодаря ей я понял, что человек не имеет права так распоряжаться своей жизнью».

Людмила Улицкая: «Вместо лечения писала книгу»

Фото Starface

В семье писательницы практически все, за небольшим исключением, умирали от рака. Поэтому она была в какой-то степени готова к тому, что и ее коснется этот недуг. Дабы опередить болезнь, каждый год Улицкая проходила обследование. Вот только когда рак молочной железы все-таки обнаружили, ему было уже три года. Как ей удалось справиться с болезнью, Людмила описала в своей книге «Священный мусор».

«Капли действительно все время стучат. Эту капель мы не слышим за житейской суетой – радостной, тяжкой, разнообразной. Но вдруг – не мелодичный перезвон капели, а отчетливый сигнал: Жизнь коротка! Смерть больше жизни! Она уже тут, рядом! И никаких лукавых набоковских передергиваний. Это напоминание я получила в начале 2010 года.

Раковая предрасположенность в наличии имелась. Почти все мои родственники старшего поколения умерли именно от рака: мать, отец, бабушка, прабабушка, прадед… От разных видов рака, в разном возрасте: мама в 53 года, прадед в 93. Таким образом, я не была в неведении относительно моей перспективы. Как цивилизованный человек, я посещала с известной периодичностью докторов, производила соответствующие проверки. В нашем богохранимом отечестве до шестидесяти лет делают женщинам УЗИ, а после шестидесяти – маммографию.

Я довольно аккуратно посещала эти проверки, несмотря на то что в нашей стране укоренено небрежное отношение к себе, страх перед врачами, фаталистическое отношение к жизни и смерти, лень и особое российское качество «пофигизм». Эта картина была бы неполна, если бы я не добавила, что московские врачи, делавшие проверки, не замечали моей опухоли по меньшей мере три года. Но это я узнала уже после операции.

Прилетела в Израиль. Там есть институт, о котором я не знала, – институт психологической помощи, там психологи, которые работают с онкологическими больными, чтобы помочь им понять эту ситуацию, понять свои возможности в ней, понять, как он себя должен вести. На этом месте у нас просто белое пятно. К сожалению, я не в состоянии изменить ничего в системе здравоохранения, но отношение к больным - это то, что я узнала, пройдя этот опыт. Может быть, это кому-то покажется полезным

Все разворачивалось очень быстро: новая биопсия показала карциному такой разновидности, которая на химию вяло реагирует и, кажется, более агрессивна, чем аденокарцинома. Рак молочной железы. Лабиальный, то есть протоковый – почему и диагностика сложная.

13 мая. Отняли левую грудь. Технически – потрясающе. Вообще не было больно. Сегодня вечер, лежу, читаю, слушаю музыку. Анестезия гениальная плюс два укола в спину, в корешки нервов, иннервирующих грудь: их заблокировали! Боли нет. Слева висит пузырек с вакуумным дренажем. 75 мл крови. Справа – штучка-канюля для переливания. Ввели антибиотик на всякий случай.

Через десять дней сообщили, что нужна вторая операция, так как нашли клетку в одной из пяти желез, там, где экспресс-анализ ничего не показал. На 3 июня назначена вторая операция, под мышкой. По времени она длится чуть меньше, но в принципе все то же: наркоз, тот же дренаж, то же заживление. Может, более болезненное. А потом – варианты: обязательно будет 5 лет гормона, может быть облучение локально, и худший вариант – 8 серий химиотерапии с интервалом в 2 недели, аккурат 4 месяца. Не умею не строить планы, но сейчас худшим кажется закончить лечение в октябре. Хотя есть еще много совсем плохих вариантов. Моя стадия – третья по-нашему. Метастазы под мышкой.

У меня еще есть время подумать о происшедшем со мной. Теперь делают химиотерапию. Потом еще будет облучение. Врачи дают хороший прогноз. Посчитали, что у меня много шансов выскочить из этой истории живой. Но я-то знаю, что никому из этой истории живым не выбраться. В голову пришла замечательно простая и ясная мысль: болезнь – дело жизни, а не смерти. И дело только в том, какой походкой мы выйдем из того последнего дома, в котором окажемся.

Понимаете, болезнь хороша тем, что она задает новую систему координат, новые масштабы вводит в жизнь. Важное и не важное оказывается не на том месте, где ты их раньше расставлял. Я долго не могла понять, что мне сперва надо вылечиться, а потом уже дописывать книгу, над которой я в то время работала».

Александр Буйнов: «Мне оставалось жить полгода»

«Она скрывала, что мне осталось жить полгода, если ситуация вдруг выйдет из-под контроля. Жена вселяла в меня веру в жизнь! И я всем желаю иметь такую супругу, как у меня!» – восхищался позже Буйнов.

Чтобы оградить мужа от беды и поддержать его в страшную минуту, Алена вместе с Александром легла в клинику, где ему и вырезали простату с очагом опухоли.

«Около месяца мы пролежали на кроватях рядом в онкоцентре. Я пыталась показать Буйнову, что жизнь идет своим чередом. Что ему нужно начинать работать, что его ждет коллектив, который с ним больше 15 лет. И уже на 10-й день после операции с тремя трубками в животе муж работал. А через три недели уже пел перед отрядом специального назначения в Пятигорске. И никому даже в голову не пришло спросить о его здоровье!»

Юрий Николаев: «Запретил жалеть себя»

Послеоперационный период Юрий Николаев практически не помнит. В первое время телеведущему не хотелось никого видеть, он старался проводить как можно больше времени наедине с собой. Сегодня он уверен, что пережить это время ему помогла вера в Бога.

Роберт де Ниро

В его послужном списке 90 фильмов, два «Оскара» – и победа над раком простаты. Об этом своем достижении актер предпочитает не распространяться. Диагноз 60-летнему де Ниро поставили в 2003 году. Актер – человек аккуратный, следящий за своим здоровьем и регулярно проходящий диспансеризацию. Благодаря этому опухоль, уносящую огромное количество мужских жизней ежегодно, удалось обнаружить на ранней стадии. Спустя всего несколько месяцев после успешной операции де Ниро как ни в чем ни бывало вернулся к работе и снялся с тех пор еще в 33 фильмах.

Дарья Донцова

Когда у нее диагностировали злокачественную опухоль молочной железы, была она не знаменитым автором детективов, а журналистом, звали ее Агриппиной. Одно оставалось неизменным: оптимистичный взгляд на жизнь и чувство юмора. Нащупав зловещее уплотнение в груди, сначала она отправилась к теплым морям и лишь потом – к онкологам. Когда узнала о диагнозе, решила, что выживет, несмотря ни на что. Перенесла несколько операций, химиотерапию. И – победила болезнь. В больнице начала писать книжки, число которых к сегодняшнему дню приближается к двум сотням. Есть среди них и недетективная: «Я очень хочу жить, мой личный опыт», в которой сформулированы правила борьбы с болезнью. А летом Дарья Донцова объявила о том, что запускает совместно с издательством «Эксмо» портал помощи онкобольным.

Род Стюарт

Британский певец, записи которого продавались рекордными тиражами, снискал всемирную славу благодаря необычному тембру голоса – высокого, с характерной хрипотцой. И его, этого голоса, своего главного сокровища, Род едва не лишился в 2001 году. Рак щитовидной железы. Операция прошла успешно, но, чтобы подобраться к опухоли, хирургам пришлось перерезать несколько мышц у певца на шее. Это означало, что Стюарт потеряет голос как минимум на полгода. А возможно, и на всю жизнь. Крах карьеры, крах всего. К счастью, спустя девять месяцев голос стал потихоньку возвращаться – не такой сильный, как прежде, но тот же самый – фирменный, стюартовский. После этого певец основал целый ряд благотворительных фондов, занимающихся поисками лечения для разных форм онкологических заболеваний.

Кайли Миноуг

В Австралии она практически национальный герой. Так что весть о том, что у 36-летней певицы и актрисы рак груди, стала настоящей национальной трагедией. Диагноз Кайли поставили заграницей, во время мирового турне, которое, конечно, пришлось прервать. Нужно было ехать домой, чтобы удостовериться: это – ошибка. Ведь совсем недавно ей уже ставили страшный диагноз, но тот не подтвердился. На этот раз медики не ошиблись. Австралийские газеты в те дни писали только о болезни Миноуг, папарацци не оставляли ее в покое ни на секунду. Потребовалось вмешательство самого премьер-министра страны, чтобы утихомирить их. Но Кайли вела себя спокойно и разумно. Спустя несколько дней после постановки диагноза она уже лежала на операционном столе, после прошла курс химиотерапии, который сравнивает с «атомной бомбой, взорвавшейся в теле». Она выжила и называет чудом то, как быстро оправилась и вновь начала выступать и записывать музыку.

Александр Буйнов

О своей болезни исполнитель песен не любит распространяться. «Что-то мне там вырезали», — говорит со смешком. В СМИ даже ходит легенда, что Буйнов не подозревал, что именно ему вырезали. «Что-то» было опухолью предстательной железы. А легкомыслие, конечно, имиджевое, напускное. Ведь в те страшные дни, проходя химиотерапию, Буйнов не прекращал выступать, и публика весело хлопала в ладоши, не подозревая, какие страдания испытывает артист. За свое выздоровление он благодарит врачей и жену, поддержка которой была огромной. Она настояла на визите к врачам, она лежала вместе с мужем в больнице, оберегала его от журналистов и прочих незваных визитеров.

Ланс Армстронг

В 25 лет этот американский велосипедист уже был легендой спорта. И именно тогда, во время очередного медицинского осмотра, как обухом по голове: «У вас рак яичка, третья стадия». Это были еще далеко не все плохие новости. Болезнь успела распространиться в брюшную полость, легкие и мозг. Казалось бы, единственное, что оставалось Лансу, – попрощаться с болельщиками и ждать конца. Но врачи схитрили. Зная, что шансов у спортсмена практически нет, сказали, что вероятность выздоровления – 20-50%. Ведь они знали и то, что Армстронг не привык проигрывать. Хитрость сработала. Ланс ринулся в бой: операция, курсы мощной «химии», еще операция, еще «химия», нетрадиционные методы лечения, придуманные им самим… Он всегда верил, что снова вернется к соревнованиям, даже тогда, когда с ним расторгли контракт. Армстронг победил и на этот раз. Свою историю выздоровления он описал в книге, основал фонд помощи онкобольным Livestrong Foundation.

Шерил Кроу

Когда певице в возрасте 44 лет поставили диагноз «рак груди», она невесело усмехнулась. И месяца не прошло с тех пор, как они расстались с женихом – велосипедистом Лансом Армстронгом. Что ж, она тоже будет бороться. За решением последовала операция и семь недель лучевой терапии. Шерил верит, что любое несчастье таит в себе бесценный жизненный урок. Вынесенная ею мудрость заключалась в том, что себя в списке жизненных ценностей надо ставить на самое последнее место. Выздоровев, Шерил решила полностью поменять свою жизнь. Она купила новый дом и усыновила двух замечательных мальчишек. Сегодня она счастлива как никогда и старается никогда не вспоминать о болезни. Это был ужасный опыт, но именно благодаря ему она начала жить по-новому.

Эммануил Виторган

О том, что у него рак легких, артист узнал лишь после операции. Зная его характер, жена и друзья оберегали Виторгана от плохих новостей, говорили, что это — туберкулез. Узнав о диагнозе постфактум, он быстро оправился, вернулся к работе, бросил курить (правда, потом снова втянулся). Прошло 20 лет, он здоров. «Тем, кто борется с раком, могу сказать наверняка: болезнь победима, помогают собственная вера в выздоровление и любовь близких», — говорит актер.

Майкл Дуглас

Четвертая стадия рака – вот что сказали ему врачи в 2010 году. Дуглас был в отчаянии. Самое обидное, что три предыдущих обследования показали, что никаких злокачественных образований в горле у него нет. Так оно и было, впрочем. Рак набросился на его язык. Дуглас решил, что будет сражаться до последнего и тут же приступил к курсам лучевой и химиотерапии. Последняя, по воспоминаниям актера, заставила его пройти сквозь все круги ада. Он потерял 20 кг, стал похож на бледную тень самого себя, но дело обошлось без операции. Нельзя актеру оставаться без языка. Сейчас он в ремиссии, доктора не скрывают, что шанс рецидива высок, но Дуглас настроен решительно и уверен, что победит болезнь снова.

Лайма Вайкуле

Почти 30 лет назад Лайма Вайкуле перенесла рак молочной железы. Врачи настаивали на операции, хотя честно сказали: шансов на успех крайне мало. «К чему тогда и мучиться?», — подумала Лайма и долго отказывалась от хирургического вмешательства, а вместо того, чтобы лечиться, писала близким прощальные письма. У нее началась депрессия, панические атаки. Умирать страшно. В конце концов, певица согласилась на операцию, которая оказалась успешной. Лайма говорит, что болезнь помогла ей переосмыслить многие вещи в жизни. То, что казалось ценным и важным, отошло на второй план, а самым главным стали вера в Бога, любовь близких и просто жизнь.

Шарон Осборн

Больше всего она известна как жена неистового рок-певца Оззи Осборна и участница реалити-шоу «Осборны» (The Osbournes) о жизни семьи. Когда у Шарон в 2002 году диагностировали рак кишечника, она настояла на том, чтобы шоу не прерывалось: хотела, чтобы зритель видел ее борьбу с болезнью. Шарон перенесла операцию, несколько курсов химиотерапии, рак долго не сдавался. Все было настолько тяжело и страшно, что ее сын, не выдержав напряжения, пытался совершить самоубийство. Миссис Осборн выдержала все, а когда болезнь отступила, создала программу помощи больным раком кишечника (Sharon Osbourne Colon Cancer Program). Она часто выступает с рассказом о своей болезни и выздоровлении, собирая деньги на исследования в области онкологии.

Кэти Бейтс

Оскароносная актриса и режиссер побеждала рак дважды. В 2003 году у нее обнаружили рак яичников. Ей повезло – опухоль заметили на ранней стадии, иначе та перекинулась бы на кишечник. После операции и медикаментозного лечения Кэти была здорова. Сниматься в очередном фильме она начала, когда курс химиотерапии был еще не закончен. Но в 2012 ей вновь пришлось тесно общаться с онкологами, на этот раз злокачественная опухоль образовалась в груди. Она тут же легла под нож хирурга, который удалил актрисе обе молочные железы. Бейтс знала, что медлить и заигрывать с болезнью нельзя: в ее роду редкая женщина избегала рака груди, а тетя умерла от него. Сейчас актриса ведет активную общественную работу, призывая женщин аккуратно проходить обследования, чтобы болезнь можно было обнаружить на ранней стадии.

Владимир Познер

Владимиру Познеру вынесли онкологический «вердикт» в 1993 году. Опухоль была обнаружена на ранней стадии, так что телеведущему удалось избежать химиотерапии. После операции рак был побежден. Познер отмечал, что своим выздоровлением обязан поддержке семьи. Близкие вели себя так, словно ничего страшно не происходит. Не секрет, что чрезмерное «сочувствие» окружающих действует на онкобольных губительно. С тех пор прошло более 20 лет. Познер проходит регулярные тесты и ратует за то, чтобы и остальные следовали его примеру. В 2013 году ему присвоили звание посла в международной программе «Вместе против рака».

Майкл Карлайл Холл

О том, что он болен лимфомой Ходжкина, актер узнал во время съемок четвертого сезона сериала «Декстер», где играл главную роль. Никому ничего не сказал, чтобы не прерывать работы. Оставался таким же веселым, полным шуток и оптимизма, как всегда. Между тем ему было 38; его отец умер от той же болезни в 39… К химиотерапии Майкл приступил лишь по окончании съемок. И тут – вот незадача! — ему присудили премию «Золотой глобус». А Холл в результате лечения уже полностью облысел. Пришлось идти на церемонию в черной шапочке – и раскрыть свою страшную тайну. Потом актер признавался, что он рад произошедшему: так он получил возможность подбодрить тех, кому страшно, и вселить надежду в болящих. Сегодня Холл здоров и продолжает сниматься в кино.

Иосиф Кобзон

Про Иосифа Кобзона певица Лариса Долина сказала в 2009 году: «У него такая сила характера, такая сила воли и такая тяга к жизни, что он перехитрил все. Он перехитрил смерть. Через пять дней после тяжелейшей операции он приезжает в Юрмалу, выходит на сцену, поет вживую». Это была уже вторая онкологическая операция в Германии, первую певец перенес там же, в 2005 году. Она повлекла осложнения для здоровья: понижение иммунитета, тромб в легких, воспаление почечной ткани… Но Кобзон продолжал и продолжает упорно лечиться – как отмечают злые языки, «исключительно за границей». В сентябре этого года он проходил лечение в Италии: «был консилиум врачей, которые меня лечат, и они отметили, что лучший аппарат для лечения моей болезни находится в Италии», — говорит Кобзон. Можно ли сказать, что у истории любимца советского народа счастливый конец? Ему 78. С диагнозом живет уже почти 15 лет. В 2012 году был уверен, что дни его сочтены и прощался с публикой. Но он жив и продолжает петь. Буквально на днях выступал на фестивале «Белая трость» в театре Ермоловой. Пел дуэтом вместе с незрячим мальчиком. Какую песню? Конечно же, «Я люблю тебя, жизнь!»

Давно это было. Когда не только магнитно-резонансной терапии и в помине не было, не было компьютеров, мобильных телефонов. А об интернете и вовсе умолчим.

А вот раковые опухоли, как и 290 млн лет назад, как и в наши дни, поражали множество людей. И хотя по числу жертв опухоли уступали болезням сердца и сосудов, страх перед раком ни с чем не сравним. И уж так сложилось - во всех странах, в России в том числе - об инфаркте или инсульте пациенту, его родственникам непременно сообщали, а вот раковый диагноз сопровождало неписаное табу. Почему? Диагноз "рак" равносилен приговору? Потому нередко врачи не сообщают о диагнозе самому пациенту, а решение говорить или не говорить о диагнозе оставляют на откуп родственникам.

Вернусь, однако, к тем временам, когда не было Интернета и мобильных телефонов. Мой отец накануне своего 69-летия, это 1972 год, стал мучиться от болей в животе. Мы обходили специалистов, клиники, ему проводили исследования, делали бесконечные рентгеновские снимки. Тщетно. Но очередной рентген в московской Первой Градской больнице показал: обширный рак желудка и части пищевода. Операция. Удалили весь желудок, часть пищевода. И тут заявил о себе удивительный феномен, который присутствует, пожалуй, только среди онкологических пациентов. Вот он знает, что лежит в онкоклинике, знает, что ему по поводу рака проведена операция. Часто еще и химиотерапия, и лучевое лечение. Но вопреки всему пациент где-то в подсознании не верит в диагноз. Мой отец, умудрившийся просто сбежать из реанимационной палаты, в которую был помещен после операции, оправдывал свой поступок: "Там у всех рак. А у меня полипы. Зачем мне лежать вместе с ними?"

Мне - не отцу! - вручили выписку из истории болезни, где было указано и какой рак, и какая операция проведена, и рекомендации. А через всю справку жирным красным фломастером резолюция: "На руки не выдавать!" Я спрятала этот вердикт в своем шкафу, чтобы отец не увидел, чтобы не узнал. И вот еще один парадокс. У нас в семье не принято заглядывать в чужие шкафы. Но отец не только заглянул, но и нашел среди белья эту самую справку. Казалось бы, все стало ясно. Он кричал: "У меня рак. Я знаю". Но где-то, опять же, в подсознании в это не верил. Вышел на работу. Упорно игнорировал лифт, и на 6-й этаж поднимался пешком. Сам жарил себе картошку на свином сале. После такой трапезы начинали мучить боли. Тогда садился на овсяные кашки и протертые супы. Когда в очередной раз ему сделали замечание, дескать, нельзя после такой операции есть жареное, возмутился: "Я это люблю". "Но надо себя ограничивать - ведь жить хочется". Ответил: "Так? Нет!"

Отец прожил 83 года. Работать перестал в 80. Не забывал посещать парикмахерский салон, где стригся и делал педикюр у "своих мастеров". Не отказывал себе в рюмке водки или коньяка, продолжал курить. Иногда мог доверительно сообщить собеседнику: "А знаете, у меня рак. Видите, как я похудел, все костюмы велики". Упорно не желал надевать новый костюм - было некое кокетство: демонстрировать, что вот он "так похудел из-за рака".

Изменилось время. Иные ныне показатели и количества больных раком, и возможности диагностики, иные результаты лечения. Но, как прежде, нет нигде в мире рецепта, как действовать при обнаружении опухоли. Да, есть тенденция информирования пациента о диагнозе. Главный онколог Москвы Анатолий Махсон считает, что раковый диагноз не должен вызывать страх, что он должен восприниматься как любой другой. Но, как и при любом заболевании, этические вопросы не уходят на задний план. А уж если речь о раке...

Какой человек сам больной? Какой человек его близкий родственник или друг? Станет паниковать? Оптимист? Как отреагирует на раковый диагноз? Уместна ложь во спасение? Но эта ложь может как бы разоружить пациента и его близких. Как же быть? Нет всеобщего рецепта.

Недавно мир потрясла история голливудской звезды Анджелины Джоли. Она в профилактических целях, зная о возможности развития рака, решилась на удаление обеих грудных желез и намерена в ближайшем будущем удалить яичники. На Западе публичные люди нередко афишируют свой раковый диагноз, чтобы развеять страх перед этим недугом. Замдиректора Российского онкоцентра им. Блохина академик РАМН Мамед Алиев говорит так: "Рак - это, конечно, не ангина, но и не окончательный приговор". Раковый диагноз не должен довлеть над человеком. Жизнь должна продолжаться.

Готовя эти заметки, позвонила замечательной актрисе, успешной во всех отношениях женщине. Месяц назад мы виделись на одном мероприятии. Она, как всегда, была элегантна, в центре внимания. Лет 15 назад ей по поводу рака груди удалили железу. Сделали пластику. Но говорить в газете на эту тему актриса категорически отказалась. Сказала мне очень важную, на мой взгляд, фразу: "У меня нет никакого диагноза!" И это тоже позиция. Позиция, с которой надо считаться.

Главный онколог Москвы считает: раковый диагноз не должен вызывать страх, он должен восприниматься как любой другой

Не все, к кому обращалась с предложением рассказать о том, как живут с раковым диагнозом, согласились беседовать на эту щекотливую тему. Говорили: "Да в Интернете об этом уже столько сказано".

Глядя на Александра Буйнова, сложно поверить, что он перенес серьезную операцию по удалению опухоли предстательной железы. От вопросов журналистов обычно отшучивается. Всем бы такой заряд оптимизма!

Некоторые, просившие не называть фамилию, произносили примерно такую фразу: "Я не имею права капитулировать перед страшной болезнью!" Коварство рака в том, что он может вернуться. Снова мучить. И потому так важно не капитулировать.

Дарья Донцова в последнее время воспринимается не только как известная писательница, но и как человек, победивший рак. Подробно рассказав о своей болезни, о том, как преодолевала ее, она стала символом воли к жизни, веры во спасение. Донцова повторяет, что рак - не приговор, и личным примером демонстрирует правоту этих слов. Буквально внушает всем: просто нужно лечиться и делать это вовремя. В одном из интервью она сказала6 "Говорю о своем излечении не ради пиара, а чтобы люди верили: вылечиться можно. И вели себя разумно. Неужели так трудно женщине раз в полгода пойти и обследоваться у маммолога? Я этого не делала, потому и дошла до 4-й стадии рака. Хочу, чтоб другие мою ошибку не повторяли".

Писательница Людмила Улицкая на презентации своей книги "Священный мусор", в которую включен очерк, посвященный ее борьбе с раком, сказала, что рак - это болезнь, к которой она была готова, что это как Новый год: ты знаешь, что он наступит, и ты его встречаешь. "Эта проблема не свалилась на меня неожиданно. Я происхожу из "раковой" семьи: практически все, за очень небольшими исключениями, умирали от рака. Я внутренне была готова к тому, что настанет момент, когда мне это скажут. Каждый человек оказывается в ситуации, когда он понимает: жизнь может кончиться завтра и что надо прожить этот кусок жизни достойно".

Онкологические болезни, спасение от них - проблема из проблем. Во всем мире. А в России она острее еще и потому, что в ситуацию вмешивается удивительный российский менталитет со своим извечным "авось пронесет". Вот не припомнить, сколько раз говорено, написано о том, что после 40 лет ежегодный визит к урологу обязателен. Это постоянно повторяет и главный уролог РФ Дмитрий Пушкарь. Убеждена: большинство тех, кому за 40, не припомнят, когда были у уролога. Особенно мужчины.

Но уж если совсем начистоту, то часть вины все-таки за службой здоровья. От визита к врачу людей останавливает невозможность без проблем получить квалифицированный совет, эффективную помощь. И чем дальше от Москвы, тем больше таких проблем.

У каждого пациента своя ситуация, с которой нельзя не считаться. А еще беда: нет доверия к врачу. Обращаются к нему, когда уж совсем приспичит. Да и квалификация специалистов подчас такова, что рак пропускают. Потому так много запущенных стадий болезни. Сколько горьких исповедей больных раком о том, что вот регулярно посещали медиков, а опухоль обнаружили лишь на 4-й стадии. Как такое объяснить? Впрочем, не объяснять надо - меры принимать надо.

Почему решили завести разговор о том, сообщать или не сообщать пациенту, его родным онкологический диагноз? Почему так важно, что о нем в открытую чаще стали говорить люди публичные? Да все по одной причине: пожалуйста, берегите себя! Конечно, здоровье - особая, очень интимная сфера жизни. Не каждый способен "обнародовать" сбои в ней. А уж если это касается заболеваний предстательной железы у мужчин или рака матки или яичников у женщин, тем более. Урологи, гинекологи постоянно сталкиваются с тем, что даже самые близкие их пациентам люди знать не знают о страданиях мужа, жены, матери, отца. Нередко просят врача не сообщать об истинном диагнозе членам семьи. Как поступать врачу? Вопрос на засыпку? Врач обязан быть еще и психологом? Обязательно. Но еще важнее, чтобы вся система оказания медпомощи работала на пациента, на охрану его здоровья. Этим, увы, мы похвастаться не можем.

Показательный пример. У подруги двойное гражданство - российское и канадское. В Канаде обнаружили у нее рак грудной железы. Быстро, в условиях амбулатории, обследовали и назначили день и час операции. Пациентка приехала в этот день рано утром в клинику. А в час дня ее прооперировали. Она до сих пор не знает, кто именно. Удалили грудную железу. На другой день выписали. Какое-то время наблюдали дома: приходила медсестра, звонил лечащий врач. Никаких осложнений. Было это 8 лет назад. За 3 года до операции похоронила мужа. А вскоре после операции вышла замуж. Счастлива в новом браке. Ходит в бассейн, путешествует. Но в определенное время она должна пройти проверку в клинике, где ее оперировали. Пропустить нельзя. Система помощи не терпит нарушений.

У меня, медицинского обозревателя, часто спрашивают: в какую клинику пойти, к какому врачу обратиться? Все по той же причине: нет доверия к службе здоровья. Ситуация, когда пациент даже не знает, кто провел операцию, для нас просто нонсенс. А уж если речь об онкологии - тем более.

И еще об одном, о чем тоже не принято говорить вслух. Иногда лечение онкобольного разоряет и его самого, и его близких. Ведь оно стоит от 30 тыс. до десятков миллионов рублей. Зависит от стадии заболевания. Пациента, у которого ранняя стадия опухоли, как правило, достаточно прооперировать, и он поправился. В таких ситуациях достаточно 40-50, ну 70 тыс. рублей. Другое дело, когда запущенная стадия. Когда кроме операции надо применять лучевое воздействие, химиотерапии. Тут траты до бесконечности.

Квалифицированную помощь может получить большинство пациентов. А вот дальше начинается: в основном дорогостоящие препараты не вылечивают, но продлевают жизнь. Нельзя сказать, что если данный препарат пациент не получит, то он умрет. А если получит, то поправится. Есть патологии, которые можно вылечить. Например, хорионэпителиома матки. От этой злокачественной опухоли раньше 95% женщин умирали. Теперь лекарства вылечивают 98%. Более того, после такого лечения они могут рожать. Но это очень редкое заболевание. А если брать массовые болезни, тут в основном все зависит от стадии, тут речь о продлении жизни. И это продление, особенно когда оно касается детей, стоит очень дорого.

Наше здравоохранение, да и не только наше, не в состоянии нести такое бремя расходов. Потому так важно, что публичные люди не только вслух говорят о своих онкологических болезнях, но становятся действующими лицами, создателями различных благотворительных фондов, помогающих онкологическим учреждениям, конкретным пациентам. Без благотворительности онкологическая служба обойтись не может. Лечить на современном уровне без помощи благотворителей, только на государственные деньги, к сожалению, невозможно.

Когда-нибудь умереть не страшно. Страшно умереть вот сейчас. Раньше считали, что рак неизлечим, что его вовсе не надо лечить. Сегодня, говорит директор Онкоцентра им. Блохина Михаил Давыдов, излечиваются 60%. А 40%?

Постоянно приходят сообщения о новых противораковых препаратах. Из миллиона предложенных хорошо если один войдет в клиническую практику - настолько коварны раковые клетки. Тому, кто создаст средство избавления от рака, надо бы поставить золотой памятник. Вот только доживем ли мы до того момента, когда появится противораковая вакцина?

Только цифры

В мире каждый год онкологический диагноз ставится 10 млн пациентов, т.е. 27 000 человек в сутки.

В нашей стране на онкоучете состоят 2,5 млн человек

За последние 10 лет прирост заболевших раком составил 15%.

А еще от рака излечились певец Александр Медведев (Шура), журналистка Маша Гессен, телеведущий Юрий Николаев, экс-солист группы "На-на" Владимир Левкин, актер Эммануил Виторган, солистка ансамбля "Золотое кольцо" Надежда Кадышева, рокерша Светлана Сурганова, певица Аида Ведищева, звезда фильма "Семь невест ефрейтора Збруева" актер Семен Морозов, тренер фигуристов Елена Чайковская, теннисистка Алиса Клейбанова и тысячи других, менее известных людей. Так что еще раз: рак излечим!

У нас чаще всего встречается рак легких и желудка.

Наиболее распространен в мире рак легких: ежегодно регистрируется более 1 млн заболевших. В РФ число диагностированных случаев рака неуклонно растет. Наиболее частые локализации опухолей: трахея, бронхи, легкие (13,3%), кожа (12,5%, включая меланому), желудок (10,2%), молочная железа (10,1%). Риск развития рака до 75 лет в России для женщин - 19,8%, для мужчин - 27,5%. Если же взять тот же риск до 60 лет, то он заметно ниже - 8,2% для обоих полов.

Между тем

Каждый год 4 февраля отмечается Всемирный день борьбы против рака. Цель этого международного дня - повышение осведомленности о раке как об одном из самых страшных заболеваний современной цивилизации, привлечение внимания к предотвращению, выявлению и лечению этого недуга. Ведь известно, что возникновение 43% раковых заболеваний можно было бы предотвратить с помощью таких норм здорового поведения, как: ограждение доступа к курению, борьба с этим явлением; физическая активность, сбалансированная, здоровая пища; вакцинация против вирусов, вызывающих рак печени и шейки матки; избегание длительного пребывания на солнце и в соляриях.

Часть II.

(Продолжение. Начало в № 34)

«Первую семью я очень обидел. Они ко мне замечательно относились и моего ухода не заслуживали, но без Аллочки физически дышать я не мог, и момент наступил, когда понял: дальше так жить невозможно»

— Долгие годы вы на прекрасной актрисе, очень красивой женщине Алле Балтер женаты были — кстати, киевлянке, и, помню, лет 10-15 назад по телевизору показывали, как вы с супругой по улицам Киева ходите. Аллочка, как вы ее всегда называете, вспоминала: вот здесь она жила, здесь училась, с этим местом ее первая любовь связана. (Виторган закурил ). Это очень трогательная, щемящая программа была, а как вы познакомились?

— Это еще в Ленинграде произошло. Я тогда в Театре драмы и комедии на Литейном работал, и меня в Театр имени Ленинского комсомола роль Левинсона сыграть пригласили.

— В «Разгроме» Фадеева?

— Да. До того Аллочку я в Доме актера видел, где у нас капустники, новогодние вечера были, и для себя отметил, что она очень красивая девушка, поющая, вокруг всегда куча ребят вилась. Я женат был, у меня хорошая жена была — действительно, хорошая! — и ребенок маленький: дочка Ксюшка, но Георгий Александрович Товстоногов репетировать начинает: «Вестсайдскую историю» ставит и в состав нас с Аллочкой назначает. Я предводителя банды пуэрториканцев Бернардо играл, она — мою возлюбленную Аниту.

— Так все с Товс-тоногова началось?

— Да, он свою руку приложил — это перст судьбы, точно, точно! — и мы как-то так... Ко-роче, я, конечно, пер-вую семью очень обидел. Они ко мне замечательно относились и моего ухода не заслуживали — ни малейших претензий предъявить не могу, и я замечательно относился и очень тем годам, которые вместе мы провели, благодарен.

— Так просто случилось...

— Я дышать не мог, физически без Аллочки дышать не мог. Аллочка (она же не только красивая, но и очень мудрая женщина) говорила: «Нет! Нет! Я не хочу, чтобы ты из семьи уходил, не надо их обижать», но все-таки момент наступил, когда понял, что дальше так жить невозможно...

«С дочерью долгих 30 лет я не общался. Попытки отношения восстановить делал, но так первую семью обидел, что они долго сопротивлялись»

— В одном из интервью вы сказали: «Ради Аллы семью я оставил. Разводился трудно, жена убраться из Питера попросила, и я в Москву переехал. Со взрос-лой дочерью до сих пор отношения у меня натянутые». И добавили: «Это мой самый большой грех в жизни, и я еще наказан за него буду»...

— Да, так вот, чтобы наказан за это я не был, в моей жизни женщина появилась. С ней мы — я и Аллочка — и раньше знакомы были: мы же в разных компаниях бывали, «Виторган-клуб» создали, потому что для общения это просто...

— ...как воздух...

— Да, и эта молодая энергичная женщина нам в организации разных встреч помогала. До ухода Аллочки года три-четыре, наверное, мы не виделись, но она услышала, что с моей женой беда произошла, и руку протянула... Машину я не вожу — только на съемках, когда ГАИ «Все в сторону!» кричит, — вот тогда спокойно, а так — нет, не рискую.

— Кто бы подумать мог...

— Один раз попытался, и кто-то меня подрезал, а я тут же, вместо того чтобы от столкновения уйти, ту машину ударил, поэтому за руль не сажусь — меня жены возят.

Так вот, в тот момент, когда Аллочка болела, эта женщина очень мне помогла — у нее такая возможность была, и она мне машину с водителем предоставила. Аллочка на Каширке лежала...

— В онкоцентре?

— Да, а я ведь тоже немало времени там провел. Уже больше 20 лет, как с одним легким живу, так что тоже свое получил... Палата Аллочки на 21-м этаже была, и, кроме неба, она ничего не видела, поэтому перевести ее туда решил, где хотя бы в окно можно деревья, природу видеть, и вот такое местечко под названием Голубое нашел. Там клиника для людей в неважном состоянии, которые восстанавливаются, реабилитируются, — это довольно далеко за Москвой, но я каждый день у Аллочки бывал, и вот тогда беда нас сблизила...

Эта молодая женщина причиной того явилась, что ко мне дочь вернулась, — представляете?

— Нет. Как ей это удалось?

— Аллочка об этом не заботилась — она в нашего сына Максима влюблена была и в театре достаточно занята. Из-за этого, кстати, очень мало снималась, ведь нянек у нас не было, а бабушки и дедушки в разных городах жили: Аллочкина мама — в Киеве, мои — в Астрахани. Она Максимом занималась, и это очень здорово, потому что, если бы за воспитание сына я взялся, значительно меньше он получил бы, и когда мы с Иришей семьей стали, мне опять повезло — просто повезло! Она разорванные нити восстановила: с моей первой женой Тамарой связалась, дочь Ксюшу разыскала, которая на Валааме жила и жить продолжает...

— Валаам — это же где-то в Карелии?

— Да, потрясающий остров, уникальнейшая природа. Там монастыри, и монахи сейчас просто все остальное население выживают, чтобы этот остров полностью им принадлежал...

— И чем дочь там занималась?

— Она директор Дома культуры, у нее там кружки. Ксюша — человек потрясающей энергии...

— После развода вы с ней не общались?

— Да, долгих 30 лет. Попытки отношения восстановить делал, но так первую семью обидел, что они долго сопротивлялись.

— Ваша первая жена Тамара Румянцева ведь тоже актриса — она до сих пор в театре играет?

— Да, в Петрозаводске.

— После развода вы с ней встречались?

— Я на свадьбе у Ксюшки был, в Петрозаводск подъехал, а вообще-то, мы каждый год с Иришкой на Валааме бываем, и дочь с внуками к нам приезжает.

— Обид со стороны первой жены уже не осталось, все прошло?

— Не знаю, как там внутри, но, во всяком случае, внешне...

— ... спокойно общаетесь?

— Абсолютно нормально, и всем пожелать хочу, чтобы вот так это было. Разве не странно, когда люди в любой ситуации при разводе настолько оскорблены, что физическую силу применяют, друг друга вышвыривают?.. Да что там рассказывать, а еще несчастья бывают, когда до попыток убийства доходит — это вообще...

— Все же от воспитания, от интеллекта зависит...

— Я-то считаю, что это ненормально, ведь хотя бы первые мгновения были — о них просто вспоминать надо. (Общение с первой женой, дочерью и внуками с той стороны Эммануил Виторган полностью прекратил после того, как в 2013 году их обманом в одну из телепрограмм затащили, где на глазах у миллионов телезрителей грязное белье перетряхивали. После этого эфира ему «скорую» вызывали. — Д. Г. ).

«Если Бог и существует, Аллочку совсем незаслуженно он покарал»

— Знаю, что первого мужа Аллы Балтер тоже Эммануил звали, — поразительная история...

— Потрясающая совершенно, точно!

— Вы его когда-нибудь встречали?

— Видел, да. Он очень хорошим вратарем, кстати, был, в симферопольской «Таврии» играл — Аллочка за него замуж вышла, в симферопольском театре работая.

— Он по ней потом не страдал?

— Очень страдал, очень...

— Выяснить с вами отношения по-вратарски не пытался?

— Нет, этого не было — вся штука в том, что, когда мы встретились, Аллочка уже раз-ведена с ним была.

— Вы 30 лет с ней прожили: казалось бы, семья двух таких известных актеров, но никогда ни слухи, ни пересуды о вас, ни какие-то обсуждения ваших отношений не возникали. Это такой безоблачный брак был?

— Да, действительно такой и был...

— Душа в душу жили?

— Просто одним делом мы занимались: надо признать — нервным, и хотя какие-то конфликты происходить могли, и они, безусловно, случались, но творческого плана. У Аллочки потрясающее качество было: ей все познать хотелось. Когда какой-то режиссер муру нес, меня это раздражало, а ее — нет, она слушала. Я: «Леш (это у нее партийная кличка была), он же чушь несет», а она: «Ну подожди, а вдруг там чего-нибудь занятное будет». Вот таким человеком была... Литературу читала, к которой я равнодушен, — философскую всякую, с экстрасенсами встречалась. Ей это все очень интересно было, а я жуткий иронизатор, и меня лишь то спасает, что, слава богу, еще по поводу себя иронизирую.

— Это замечательно, по-моему...

— Это ужасно! — поэтому сын Максим, в детстве особенно, разговаривать со мной опасался: я шутить начинал, а он эти шутки не всегда понимал. Аллочка меня укоряла: ну что ты, мол...

— Алла Балтер считала, что ее болезнь — это расплата за грехи: она, дес-кать, вас из семьи увела. Одна из акт-рис Тетра Маяковского вспоминала, что, услышав как-то спор коллег о том, кто из них больше в жизни нагрешил, ваша супруга сказала: «Ой, девчонки, вы по сравнению с тем, за что меня Бог покарает, как расплачиваться я буду, малышки...». Об этом вы знали?

— Нет, и, думаю, если Бог и существует, он совсем незаслуженно ее покарал — совсем! Она потрясающей мамой, замечательной дочкой, преданной подругой была. Знаете, столько лет вместе мы прожили, наверное, потому что никогда никому зла не желали, и сегодня я просто счастлив, что рядом со мной человечек, который такую же жизнь ведет. Никому с Аллочкой зла не желали, и с Иришей никому не желаем — только добра! Только потому что как-то так на мир этот смотрим... Ай, я ведь тоже думал, что жизнь — очень длинная штука...

— ...что запас времени большой...

— Да, и у меня в роду такие долгожители есть! Дедушку и бабушку с маминой стороны я не застал — на свете их уже не было, а с папиной — знал хорошо. Дедушка в 99 лет из жизни ушел, и то случайно: у них на Ришельевской — на улице Ленина тогда...

— ...а сейчас снова Ришельевской...

— Да, так вот, дом в центре Одессы, в котором они с бабушкой жили, снесли...

— ...и дедушка расстроился?

— Нет, ему квартиру на массиве Таирова предоставили, а он подслеповатый уже был: вошел, упал, перелом — и все... Это потрясающий дед был, уникальнейшее явление! — неимоверное количество внуков, правнуков, прапраправнуков имел, потому что семьи-то огромные.

— Попробуй всех запомни...

— Он запоминал и, кстати, на Одесском молочном комбинате с 13 до 85 лет проработал — представляете? Токарем.

— Еврей-токарь — это уже любопытно...

— Ну, в Одессе таким раскладом никого не удивишь... У него книжечки с его рационализаторскими предложениями напечатанны были, вот такая (показывает — сантиметров 30 ) стопка! Совершенно неповторимый дедушка был — что вы! — и я такое удовольствие получал, когда с ним по Одессе гулял.

«Рано утром из клиники мне позвонили и сказали, что Аллочка уходит, но я туда ринулся и ее уболтал. Следующей ночью она у меня на руках умерла...»

— Уже от рака позвоночника умирая, Алла Балтер на сцене играть продолжала — это нужно было, как вы считаете?

— Да, да, конечно, ведь она в течение трех лет уходила. Первая операция была — потом вроде все нормально, мы уже оптимисты, и Аллочка играет, потом опять удар, вторая операция — и снова удар, но думаю, что театр, сцена ее пребывание здесь, на этом свете, продлили.

— Это правда, что последний спектакль она доигрывала, когда передвигаться уже не могла, и партнеры ее переносили?

— Так и было — я же сам того спектакля участник...

— Как он назывался?

— «Чума на оба ваши дома» по Грише Горину, который, кстати, на Ваганьковском рядом с Аллочкой лежит. Да, уже под финал спектакля у нее нога отнялась... В антракте врачей вызвали, ее накололи, но она очень мужественно себя вела.

— Супруга у вас на руках умерла?

— Да. Так получилось, что из клиники рано утром 13 июня мне позвонили и сказали, что Аллочка уходит, но я туда ринулся и ее уболтал: она не ушла.

— Как уболтали?

— Что-то ей говорил, говорил... Вытягивал... Ну, не знаю, как: я в таком состоянии был, объяснить которое не могу, — в общем, вместе еще день мы провели, а следующей ночью в 0.40... (Плачет ). На руках, да... Уже 18 лет прошло, как Аллочки нет, в 2000-м она умерла, а ощущение такое, будто вчера все произошло, и если я сегодня в порядке, то лишь благодаря Иришке.

«При таком, казалось бы, огромном количестве родных я очень мало уходов из жизни видел»

— Поразительно, что со своим недугом Алла Балтер не справилась, а вот вас спасла — вам ведь диагноз «рак легкого» задолго до болезни вашей супруги поставили. Вы тогда понимали, что конец возможен?

— Ничего я не понимал — они все от меня скрыли. Ничего! У нас же клуб был, который с людьми самых разных профессий нас подружил, и в том числе туда врачи приходили. Сначала они подумали, что, может, туберкулез у меня (на глазах слезы появились ), и в Институт туберкулеза положили, а потом наши ребята-астраханцы, братья Матякины, подключились — профессора! Один и сейчас в онкоцентре работать продолжает, а второй в ЦКБ Медцентра при Управлении делами президента перешел, но тогда оба на Каширке работали. Аллочке они сказали: «Давай Эм-мку к себе заберем — нам что-то у него там очень не нравится» — и в онкоцентр перевезли, исключительно тем это объясняя, что аппаратура там значительно лучше, чем где-либо (она, действительно, в лучшую сторону отличалась). Мол, мы тебя по всем аппаратам прокрутим, что там, посмотрим... Что у меня рак, я случайно узнал.

— Но узнали... Что в этот момент вы почувствовали?

— Да как-то... При таком, казалось бы, огромном количестве родных я очень мало уходов из жизни видел. В Одессе дяди-тети этот мир...

— ...без вас покидали...

— Без меня, а когда родители уходили, я в Астрахань приезжал, их в больницу устраивал, потом уезжал — спектакли, съемки... Вернулся, когда мамы, она первой была, уже, к сожалению, не стало, — то же и с папой повторилось. В преддверии их уходов я не присутствовал, последние их дни, часы не видел, поэтому для меня это нечто абстрактное было — ну, болезнь... Я, правда, мощно никогда не болел, то есть когда-то совершенно жуткий аппендицит у меня был — чуть не преставился: еще бы пару часиков и... Там уже гной был — как это называется?

— Перитонит...

— Да, да, и три месяца в больнице я пролежал.

— Так, как тогда лечили, немудрено...

— Поэтому это как-то я не воспринял, таким ударом этот диагноз для меня не стал, и вот меня в операционную ввозят, а там все собрались...

— ...на Виторгана посмотреть...

— И основатели этой онкоклиники — когда-то на спектакле они были — пришли, и другие врачи: еще и студенты сверху в стеклянных окнах торчали, а меня голого в операционную ввозят. Я: «Это что ж такое? Один на всех и все на одного?». Они: «Да!» — бух маску мне на лицо, и поехало. Потом, с годами, уже после того как Аллочки не стало, я осознал, чем закончиться все могло.

— Сколько с тех пор лет прошло?

— Больше 20 лет.

— И вы так курите? После рака легкого...

— И ничего?

— Мне хорошо. Ирочка плачет...

— И такому риску себя подвергать вам не стыдно?

— Поэтому те же Матякины мне говорят: «Мы тебя убьем, честное слово! Скальпелем зарежем», но что поделаешь, если это сильнее меня? Я же 16 лет не курил: даже Аллочкин уход поводом снова закурить — на нервной почве — для меня не стал, а потом на ровном месте споткнулся. Вдруг затянулся — уже не помню, когда, — и остановиться не смог: сигареты меняю, но толку-то...

«Я тоже кое с кем пожил, и ревности к бывшему мужу Ирины не испытываю. Мы дружим»

— Сейчас в третий раз вы женаты — на Ирине Млодик, красивой умной женщине. Это правда, что многие друзья вашей семьи, с которыми при жизни Аллы Балтер не разлей вода вы были, возмутились, как предательство это восприняли?

— К огромному сожалению, так и было, правда, это не очень я понимаю. Действительно, у Аллочки еще со времен ленинградского «Ленкома» подруга была, потом они с мужем в Москву переехали... Ребята очень хорошие, близкие друзья, но почему-то обиделись так за то, что на Иришке через два года после ухода Аллочки я женился, и еще одна семья замечательных режиссеров, с которыми мы с Ленинграда дружили, тоже почему-то мой шаг осудила. Мне очень жаль, что это произошло, очень жаль — я с ними годами общался, и мне странно... Вот не понимаю: если другу моему хорошо...

— ...почему же надо, чтобы плохо было?

— Не понимаю этого, но ничуть их не осуждаю — ни в коем случае: всего только самого доброго им желаю.

— Насколько Ирина вас моложе?

— На 23 года.

— Так вы герой!

— Не говорите...

— Люди, которые Аллу Балтер знали и Ирину знают, — а таких, наверняка, много — их постоянно сравнивают: вас это не раздражает?

— Нет, нет! Во-первых, память об Аллочке — это для меня святое, и на день ее рождения, и в день ее ухода мы с Иришкой обязательно всех своих родных собираем, поэтому об Аллочке мне напоминать не надо — это уже навсегда. Иришке спасибо — она тактично все делает и вообще ко мне очень хорошо относится — и к моим родным, близким тоже.

— До того как за вас замуж выйти, Ирина в гражданском браке жила, но удивительно не это, а то, что мужчина, который ее мужем был, другом вашей семьи стал. Неожиданный поворот, правда?

— Да, но это нормально. Это честно.

— У вас ревности по отношению к не-му нет?

— Ну что вы?! Я тоже кое с кем пожил — и что? Кроме благодарности, к тем женщинам ничего не испытываю. Это жизнь, — куда ж ее денешь? — а человек, о котором вы говорите, — замечательный совершенно. Дружить и встречаться с ним продолжаем, у нас даже на секунды: ни у него, ни у Иришки, ни у меня —каких-то...

— ...задних мыслей не возникает...

— Абсолютно!

— Ваш сын Максим — очень ус-пеш-ный актер: вы с ним на профессиональные темы разговариваете?

— Конечно, но не так часто, как хотелось бы.

— Он советы мас--тера впитывает, в рот вам заглядывает?

— Нет, он очень самостоятельный человек, и мы с Аллочкой его так и воспитывали, с детства возможность самому тот или иной вопрос решать предоставляли. Только если видели, что это уже слишком далеко заходит, как-то повлиять пытались — особенно Аллочка, конечно, и то, что Мак-сим с ней долгие годы общался, только на пользу ему пошло.

«Крутого и Паулса Иришка в ресторане свела — как Станиславского и Немировича-Данченко»

— Мне рассказывали, что вы одним из инициаторов возрождения песенного конкурса «Новая волна» в Юрмале были, а что у вас, серьезного театрального и киноактера, с эстрадой, попсой общего?

— Это не я, а Иришка — она же юрмалчанка, на берегу Рижского залива много лет прожила.

— Ах, вот в чем дело...

— Она обязательно каждый год в Юрмале должна быть — обязательно, и когда туда приезжает, я ее как будто заново познавать начинаю: для нее эти сосны, этот песок просто как эликсир... Никакая самая дорогая мебель в любом самом лучшем отеле, в котором мы останавливались, чувст-ва родины не заменит...

— Тем более такой родины...

— Ну и вот просто человек позвонил, который с Иришкой давно знаком — и я с ним уже знаком был... «Ребята, — сказал, — вы встречу Игоря Крутого и Раймонда Паулса организовать не можете?». Мы спросили: «А что такое?». — «Ну вот есть идея — фестиваль возродить», но Раймонд такой...

— ...колючий немного...

— Да, первым шаг навстречу не сделает, а с Игорем Крутым мы хорошо знакомы. Ему позвонили, говорим (больше Ириша говорила): «Игорь, такая вот идея есть». Он в ответ: «Ну славно, давай встретимся». Я как раз на съемки уехал, а Иришка их в ресторане свела — они, как Станиславский и Немирович-Данченко, со встречи которых Художественный театр начинался, все обсудили и «Новую волну» начали (с 2015 года в Сочи проходит. — Д. Г. ).

— Вы туда приезжаете?

— Теперь каждый год нас туда приглашают, но мы уже в Юрмалу во время конкурса не ездить стараемся, потому что, когда Иришка приезжает, ее телефон не переставая звонит. Там масса знакомых осталась, очень много людей пожилых уже, и все попасть на «Новую волну» хотят, а Иришка как белка в колесе крутится, чтобы им приглашения достать, — просто десятки. Мы так устаем, тем более что со множеством людей встречаемся, а еще интервью масса, выпивок — да всего! Так что мы теперь приезжать туда либо до «Новой волны», либо после решили, правда, это нас мало спасает, потому что, когда во время конкурса в Москве остались, бесконечные звонки из Юрмалы начались: «Ирочка, позвони, скажи, чтобы нам приглашения дали».

Она просто нарасхват! У нее замечательные качества нашего времени, хотя, казалось бы, странно: скрипачка и при этом такая бизнесвумен. Активна бесконечно, работать сутками напролет может! Ей до трех часов ночи в офисе у себя сидеть в удовольствие — там в это время без сослуживцев спокойно.

«В нищете жить не хочу — я соучредитель химчисток... Сказал: «Лозунг «Обчистим всю Россию!» на входе повесьте»

— Жизнь советских кинозвезд удивительной, на мой взгляд, была: с одной стороны — неподдельное обожание, слава, возможность решения многих вопросов, а с другой — унизительная бедность. Многие же ваши выдающиеся коллеги в нищете прозябали — я знаю, что и вы до 40 лет своего угла фак-тически не имели...

— Да, впервые мы с Аллочкой ордер на квартиру в руках в 40 лет держали. Уже все центральные роли в театрах играли...

— ...и в кино...

— Да, я уже во многих фильмах снялся, но как-то нас это в то время не очень волновало. Не знаю, хорошо это или плохо...

— Другие просто приоритеты были...

— Верно: работать, вкалывать с утра до ночи, по 30 спектаклей в месяц играть — еще и сниматься успевать.

— Вы между тем слышали, что ваши ровесники в Голливуде уже десятки миллионов долларов зарабатывали?

— В Голливуде ладно — рядом в Польше, в ГДР к актерам другое отношение было.

— Вас это никак не задевало, не обижало?

— Нет, хотя какие-то секундные вспышки: «У-у-у гады! Копейки платят», наверное, были. Мы бы уже на те средства, которые заработали, если бы нам нормально платили, свой дом иметь могли, а так ничего же не было. Сейчас время другое... Часто в интервью или просто в разговоре журналисты удивляются: «Странно. Вы — и учредитель химчистки». Я говорю: «Да, соучредитель», хотя, если честно, что в этом понимаю? Единственно, сказал: «Лозунг «Обчис-тим всю Россию!» на входе повесьте».

— Вот и весь мой вклад в успех предприятия, а все остальное — на плечах Иришки. У нас же театральное агентство, клуб, химчистки...

— Много?

— Две плюс пять приемных пунктов — мы все для того делаем, чтобы людям как-то полегче жилось.

— По-моему, лучше химчистки иметь, чем в нищете умирать...

— Это, безусловно, так, поэтому журналистам я говорю: «Мы же на гробы сбрасываемся тем, кто, как минимум, звание народного артиста СССР имели, — вы представляете, что это такое?».

— Например...

— Николаю Крючкову, Георгию Вицину и так далее.

— Крючков нищим был?

— Конечно.

— Кошмар! Это же народный кумир, герой...

— Я свидетель, своими глазами видел, как этих актеров люди на руках носили, как с придыханием о них говорили, а страна, а власть, а государство об их достойной старости не заботятся, поэтому я теперь, как сам себя окрестил, «главный пятновыводитель России». В нищете жить не хочу — вот и все! У меня внуки есть — четверо, у меня жена молодая, у меня свои какие-то желания, запросы, и на это зарабатывать надо, и сегодня я, к своему стыду, — сознаюсь в этом! — иногда предложения принимаю, которые раньше не принял бы: слава богу, не всегда, но часто...

— А чего тут стыдиться? Вы профессионал...

— Наркотики?

— Наркотики. О Господи! — вот видите? Годы, годы, годы! — «что-то с памятью моей стало».

— И хорошо, что вы этого не помните, — вам-то оно зачем?

— Вот в этом участие принять я могу — а вдруг кто-то из молодого или старшего поколения увидит и задумается: может, действительно делать это не надо? Пусть я такой наивный, но...

«В Киеве меня наверняка в Большую украинскую энциклопедию внесли...»

— Природа щедро вас одарила: красавец-мужчина, фактурный, рослый, — все при вас: повезло, одним словом. Интерес со стороны дам вы до сих пор ощущаете? Когда познакомиться хотят, позвонить, может, и чего-то большего?

— Ну да! Хорошо ко мне люди относятся — действительно, хорошо...

— До каких-то эксцессов, истерик со стороны девушек и женщин не доходит? Вас вообще у театра поджидали, записками забрасывали?

— Звонки были, но крайне редко.

— Вы свою внешность часто эксплуатировали или иногда наперекор природе шли, представить себя хуже, чем на самом деле, пытались?

— О том, как выгляжу, абсолютно никогда не заботился, вообще по поводу внешности не заморачивался. Когда снимаюсь, в монитор и потом в отснятый материал не заглядываю — смотрю на себя, только когда бреюсь.

— Смотреть на себя удовольствие вам доставляет?

— Почему?

— Не знаю, не знаю... Еще когда фильм озвучиваю, кадры на экране идут — там я себя вижу, но довольно часто увиденным не очень доволен (подмигивает ).

— А возраст вы как ощущаете?

— Никак — только, может, уставать больше стал, утомление быстрее накапливается, но в то же время грех жаловаться. Иногда поворчать могу: ой-ой-ой! — и не прав, конечно. Если востребован, как этому не радоваться? — а пока что востребован...

— Многие после 70 уже практически ни о чем не мечтают, «Какие мечты, ког-да все позади?» — говорят, а вы о роли, которая бы все перевернула, грезите? Чтобы зрители сказали: «Вот эту роль, самую главную в его жизни, он после 70 лет сыграл»...

— ...и до свидания!

— Нет, напротив, я вам от всей души пожелать хочу новых ролей и исполнения задуманного. Я вас очень люблю — это искренне...

— Спасибо! — и огромнейший привет Киеву, в котором много времени я провел. Моя теща, Аллочкина мама, на кладбище там лежит, так что этот город всегда помню.

Кстати, в Киеве меня наверняка в Большую украинскую энциклопедию внесли...

— Да?

— Когда-то, еще с ленинградским «Ленкомом», у вас на гастролях мы были, спектакли в Театре Ивана Франко играли, а раньше же гастроли по месяцу были — не так, как сейчас, на два-три дня максимум приезжают...

— ...и еще же на не-скольких площадках игра-ли...

— Да, и вот лето, жара, актеры на репетиции опаздывают, а Сандро Товстоногов, сын Георгия Александровича, репетировал, и все украинское слово «спiзнився» выучили, которое охотно в ход пускали: «Александр Георгиевич, извини, спiзнився». Ему уже оно вот здесь (показывает — поперек горла ) стояло, и он сказал: «Еще раз услышу — просто к черту выгоню». Неделя прошла или полторы, я в Театр Франко влетаю, минут на 20, наверное, опаздываю, а мы с Сандро очень дружили, и ребята все поворачиваются, с удовольствием ожидая: что сейчас будет? Сандро: «Эмма, что такое?». Я: «Александр Георгиевич, извини, опiздав». Он: «Так, все, репетиция окончена — за новое украинское слово пошли пить».

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter

Узнать, что у тебя рак, – это шок! Многие, услышав этот диагноз, еще долго не могут прийти в себя. Не верят. Внушают себе мысль, что это ошибка, что с ними судьба не может так жестоко распорядиться. А когда приходит осознание, то вырывается крик отчаяния: «За что?! Почему я?!» После этого мир как будто делится на два лагеря: здоровых и больных. Последние часто даже начинают ненавидеть первых. Замыкаются в себе. Прячутся, как улитка, в свой «домик». Перестают общаться. Ждут конца. И в это время нужно, чтобы или сам человек, или кто-то из близких смог сказать: «Очнись! Возможно, что еще не конец света!» Если же у больного не нашлось сил сказать себе эти слова или рядом не оказалось настоящих друзей, то в самый раз прочесть эту книгу. Мы хотим приободрить отчаявшихся: «Это еще не конец света! Ты будешь жить!»

Несмотря на то что, по данным Всемирной организации здравоохранения, каждый год от онкологических заболеваний в мире умирают более 7,5 млн человек, что равносильно 20 тысячам смертей ежедневно, кому-то удается победить этот смертельный недуг. Сегодня, по статистике, почти 20% заболевших излечиваются! И эта цифра растет. Ведь медицина становится все совершеннее.

Среди счастливчиков – российские и иностранные знаменитости. Многие из них не скрывают, что когда-то им был поставлен страшный диагноз, потому что вышли из борьбы настоящими победителями. Это такие люди, как Дарья Донцова, Алиса Клейбанова, Александр Буйнов, Лайма Вайкуле, Эммануил Виторган, Людмила Улицкая, Роберт де Ниро, Майкл Дуглас, Лора Буш, Кайли Миноуг, Габриель Гарсиа Маркес, Билл Клинтон, и многие другие. Их пример поучителен и дает надежду другим. Ведь эти счастливые случаи излечения показывают: человек может быть сильнее рака. Схватка с болезнью закаляет, как сталь, и делает человека сильнее. Тот, кто хоть однажды посмотрел смерти в лицо, приобретает не только невероятный опыт борьбы, но и наполняется милосердием и мудростью.

Некоторых из известных людей России мы попросили рассказать, как они победили свой недуг. Мы хотели, чтобы их опыт помог тем, кто сейчас, сию минуту, когда вы читаете эти строки, борется с болезнью. Разговоры и переписка были тяжелыми. Реакция – разной. Многие тотчас отказывались от встречи. «Эта тема закрыта! – строго выговаривали мне. – Не бередите старые раны!» Они категорически не хотели вспоминать дни отчаяния. Другие из суеверия не только боялись произносить вслух страшное имя болезни, но даже слышать его. Третьи не желали, чтобы их имя сегодня вновь вспоминалось в связи с этим жестоким заболеванием, опасаясь проблем на своем профессиональном поприще: вдруг перестанут приглашать на соревнования, на концерты, на роли?! «Мы должны выглядеть успешными, здоровыми, благополучными – в общем, любимчиками фортуны, которых даже грипп обходит стороной!» – объясняла мне одна известная актриса.

« Вы понимаете, в чем проблема, я очень не хочу ассоциироваться с этой темой, – объясняла мне другая звезда, знаменитая певица. – Мне это больно… Я буду с вами откровенна… Каждому артисту очень страшно ассоциироваться в умах людей с подобными вещами, и поверьте, каждый человек, прошедший через это, старается забыть случившееся, как страшный сон.

Я не исключение… Как и многие другие, я вижу себя цветущей, красивой, вечно молодой, и мне безумно хочется, чтоб так думали и остальные…»

«…Если уж вы так хотите влазить (стиль письма автора сохранен. – Ред.) в столь тяжелые вещи, я должен понимать ради чего я это делаю, – выдвигал свои условия еще один знаменитый актер. – Эту тему я трогаю крайне редко и только за большие деньги, как это было, например, с одним центральным телеканалом…» И называлась кругленькая сумма.

Другие за «влезание» в душу просили не гонорары, а услугу. «…Денег я, безусловно, у вас не прошу, так как помню, что ваш проект благотворительный и все деньги от продажи книги вы перечислите в фонд помощи больным онкологией, – успокаивала меня одна телеведущая. – Однако… Я готова пойти на все ваши условия, сделать так, как вы просите и в той форме, которая вам будет удобна… если вы сделаете то, что нужно мне. Так будет справедливо и честно. Мой брат – писатель. Пишет художественную литературу – триллеры, детективы. Мне нужно, чтоб ваше издательство издало его книги, возможно даже самым маленьким тиражом, или приступило к рассмотрению рукописей с позитивным для нас результатом, или начало стадию переговоров… В общем, мне надо, чтобы вы как-то пошли навстречу в данном вопросе. Я со своей стороны готова приложить максимум усилий для промотирования полученного результата, а также пойти навстречу во всех вопросах, интересующих вас. Думаю, что так будет справедливо…»

Некоторые общались со мной только через своих секретарей и помощников. Так, например, секретарь известного спортсмена признавалась: «На эту тему он не очень охотно разговаривает…» Несколько раз обещала уговорить привести на встречу своего «шефа», но в назначенный день они не приходили. Были и те, кто просто отфуболивал пустыми фразами: «Спасибо за Ваше предложение и интерес к … Ваше письмо получено и направлено на рассмотрение. В случае заинтересованности с Вами свяжутся по указанным контактам…» И не связывались. Были и те, кто просто коротко и сухо просил не упоминать их имени в книге. И откровенно посылали…

Наши звезды упрямо не желали разговаривать о пережитом. В отличие от иностранных, которые своим СМИ откровенно выкладывали все подробности своей болезни. Может, боялись сглазить? Ведь коварная болезнь может возвратиться неожиданно. В общем, наших несостоявшихся собеседников можно понять. Поэтому тех, кто не захотел быть узнанным, мы «спрятали» за инициалами и изменили название их профессиональной деятельности. О многих звездах пришлось искать информацию в электронных и печатных СМИ. Ссылки, откуда взяли факты, приводим. И надеемся на понимание и бывших больных, и тех, чьей информацией мы воспользовались. Уверяем, что наша цель благородна: на примере исцелившихся звезд мы хотим доказать, что рак излечим и его не надо бояться. Мы уверены, что истории знаменитостей могут помочь многим людям – и тем, кто болеет в данный момент, и тем, кто их поддерживает. Дать им силу и веру.

Часть прибыли от продажи этой книги редакция перечислит в благотворительный фонд «Счастливый мир», который оказывает помощь детям с онкологическими заболеваниями, а также с ДЦП и заболеваниями нервной системы – http://blagotvoritelnyi-fond.ru/.

Эммануил Виторган,
актер, 74 года

«Я не думал о смерти»

В начале 1990-х годов злокачественную опухоль в легком сумел победить народный артист России Эммануил Виторган.

– О раке я узнал, только когда меня прооперировали, – рассказывает Эммануил Гедионович. – Если бы я услышал о нем раньше, у меня бы оголились нервы! А так я не думал о болезни. И в голове была только одна мысль: побыстрее бы встать на ноги. Хотя я был очень слаб. Практически не ходил. И меня мучили в груди сильные боли… Ой, даже вспоминать сейчас об этом больно…

– В операционную меня повезли абсолютно голым, – продолжает Эммануил Виторган. – Вокруг – толпа врачей. И вдруг мне стало очень стыдно. Я говорю: «Ну что? Один на всех и все на одного?» Они мне: «Да!» – и надели на лицо кислородную маску…

Когда я очнулся, увидел лицо Аллочки (супруга актера. – Ред. ). Она улыбнулась и сказала: «Привет! Я тебя люблю!» Знаете, стоило бороться за свою жизнь только ради одного этого момента. Я был таким счастливым!

…О том, что ему прооперировали легкое, удалив злокачественное образование, Виторган действительно узнал уже постфактум. Его жена Алла Балтер скрывала настоящую причину болезни, опасаясь нервного срыва.

– Меня обманывали, говорили, что лечат от туберкулеза! – вспоминает Виторган. – Я даже курить резко бросил. Но когда мне сказали правду, я не думал о смерти – только о том, как бы выздороветь.

После операции Алла Балтер сделала все, чтобы поддержать мужа.

– У меня были периоды, когда я просто скисал и опускал руки, – вспоминает Виторган. – Но Аллочка была рядом. Она изучила мою болезнь вдоль и поперек. И даже что-то советовала врачам! Такой уж характер!

Любовь жены сделала чудо – знаменитый актер пошел на поправку.

Тогда Виторган даже предположить не мог, что через много лет будет сам стоять у кровати умирающей от рака супруги.

– Аллочка меня выцарапала из лап страшной болезни… А потом ее саму положили в тот же самый онкологический центр на Каширке в Москве, – с грустью констатирует Эммануил Гедионович.

«Она спасла меня, а я не смог спасти ее» – так часто укорял себя после ее ухода Виторган.

– Она почему-то думала, что болезнь, случившаяся 20 лет спустя после моего выздоровления, – расплата за ее грехи, – делится сокровенным актер. – Мол, это ради нее я бросил свою первую жену Тамару Румянцеву с маленькой дочерью, и вот – наступил ее час расплаты.

Как-то, услышав в театре горячий спор двух актрис о том, кто из них больше нагрешил в жизни, Балтер не выдержала и сказала им: «Ой, девчонки, вы малышки по сравнению с тем, за что меня Бог покарает…»

– Когда болезнь настигла Аллочку, она уже понимала, что будет… Шаг за шагом… Ведь она уже знала все о раке, – рассказывает Эммануил Гедионович. – Но она – борец! И вместе мы боролись целых три года.

Но муж, который приглашал лучших врачей, ничего не мог сделать. Едва Алле Балтер становилось лучше, она прямо из больницы спешила на… сцену Театра имени Маяковского, где играла с супругом.

На одном из спектаклей актриса сильно подвернула ногу. На следующий день боль была такова, что Алла Балтер не могла стоять. Спектакль «Чума на оба ваши дома» с ее участием захотели отменить, но Алла Давыдовна не позволила. С отнимающейся ногой Балтер, игравшая сеньору Капулетти, все же вышла на сцену. Вернее, ее просто под руки туда внесли. Это был ее последний спектакль…

Аллу снова положили в больницу, из которой она больше не вышла. Когда отнялись ноги, она хваталась за треугольник из металла, висящий над кроватью, и подтягивалась. Но потом сил не стало уже и на это…

– Она умерла в 2000 году, а для меня, как сегодня… – признается Виторган. – Помню, ночью я вернулся из больницы, а утром мне позвонили и сказали, что Алла умирает. Я примчался. Что-то говорил ей, говорил… В общем, уболтал… И еще один день мы были вместе. Я вывез жену за город, на природу. Аллочка любила природу… А следующей ночью в 0.40 ее не стало. Она умерла со словами: «Все будет хорошо, Эмма!». И не дала мне второго шанса. Она меня спасла, а я ее нет.

«За что?» – до сих пор спрашиваю я себя. Боже, это огромнейшая несправедливость! ТАМ что-то явно перепутали, когда ее забрали у меня…

Тогда за полтора года я потерял всех самых близких: маму, папу, Аллу. Может быть, так кощунственно говорить, но… Они своим уходом помогли мне. Я стал мудрее. Понял, что жизнь не бесконечна и тем ценнее.

– Тогда, после операции, мой организм сам перепугался и отказался от никотина, и я не курил лет 17, – признается Виторган. – И даже после того, как ушла из жизни Аллочка, не закурил. А потом на ровном месте споткнулся. Сидим в компании, выпиваем, ребята курят. Я говорю: «Дайте покурить». И все по новой понеслось. Врачи, которые делали операцию, спасли меня, говорят: «Мы тебя прикончим! Скальпелем зарежем». Отвечаю: «Ну, ребята, что делать, такой я безвольный…» Правда, я все-таки вновь собрался с силами и сейчас снова не курю. Надеюсь, что уже не закурю!

– Вообще я трижды лежал в гробу! Трижды! – восклицает Виторган. – Мама очень не хотела второго ребенка, она даже прыгала с какой-то приступочки, чтобы был выкидыш. Но не получилось. И когда произвели меня на свет, то назвали Эммочка, а когда разглядели – Эммануил! Дважды моим родителям предсказывали, что я не вернусь в семью из-за болезни. Это было в седьмом классе один раз, а второй – около двадцати лет назад. Тогда у меня был рак легкого. Но вот я перед вами! Ура!

… – В моей жизни было три жены, продолжает актер. Первая супруга – актриса Тамара Румянцева – очень хорошая женщина, прекрасная мать. У нас с Тамарой родилась дочка Ксюша. И за то, что произошло с первой моей семьей, я буду, наверное, всю мою жизнь ощущать вину, потому что они не заслуживали той обиды, которую я им причинил. Мы жили счастливо, но в какой-то период меня из одного театра пригласили в другой. И там я встретил совсем молодую женщину – Аллу Балтер. Мы начали общаться, и через какое-то время я понял, что в присутствии этой женщины просто не могу дышать. Я по-настоящему задыхался! Тогда, наверное, я впервые понял, что такое любовь. Хотя моя первая женитьба тоже была построена на очень хороших, светлых чувствах. Никаких обязательств, которые иногда возникают в жизни перед мужчиной, вынуждая его жениться, у нас не было.

В какой-то момент я почувствовал, что больше не могу так существовать и должен уйти из семьи. Я нанес страшный удар жене и дочери. Но до сих пор считаю: нельзя скрывать, что твои чувства, твое отношение к близким изменились. Особенно при ребенке. Ребенок все чувствует, понимает.

К счастью, нам с Тамарой хватило такта расстаться по-доброму. Мы поженились с Аллочкой, прожили с ней 30 лет. 30 лет счастливой, бесконфликтной жизни, сын, рожденный в любви… И вдруг все начало рушиться. Тот период в моей жизни был ужасный. Три года мы бились за здоровье Аллочки. Бились до последнего. Сделали все, что было возможно в этой ситуации, но все равно меня не оставляет чувство вины за то, что болезнь все-таки победила.

Началась жизнь после – после ее смерти. Очень нервный был период. Люди ведь разные – кто-то порядочный, кто-то не очень… На меня вдруг обрушилась масса звонков – женские голоса предлагали порой такое, что даже повторять не хочется. В какой-то момент я просто выдернул телефон из розетки… А с Иришкой (Ирина Млодик. – Ред. ) мы были знакомы давно, и она практически вытащила меня обратно в жизнь в тот период, когда мне жить уже не хотелось. Хотя и сама пережила онкологию, но тоже победила! И это огромнейшее счастье – что на свете есть люди, которые могут помочь в самые тяжелые, самые трудные минуты.

Напутствие тем, кто борется с болезнью сейчас

Опыт тех, кто борется

– Эту болезнь можно победить. Можно! Проходит время, и ты понимаешь и веришь, что этой болезни уже не существует.

И тем, кто сейчас борется с раком, могу сказать наверняка: болезнь победима, помогают собственная вера в выздоровление и любовь близких.

Конечно, у меня были периоды, когда я просто скисал, опускал руки. Но в те моменты со мной рядом были самые близкие люди, которые возвращали меня к жизни. И еще раз повторю: нужно верить в выздоровление. Обязательно верить. Это самое главное!!!

Вести из научных лабораторий

В докладе Всемирного фонда исследований рака и Американского института по исследованию рака были проанализированы случаи заболевания 12 различными видами рака в Соединенных Штатах, Великобритании, Бразилии и Китае.

Специалисты считают, что примерно треть этих заболеваний можно предотвратить благодаря здоровому питанию, физической активности и контролю над весом. Причем эта цифра не включает в себя те преимущества, которые дает в борьбе с раком прекращение курения. Только употребление табака приводит к трети всех случаев развития этой болезни.

Также в докладе было заявлено об открытии – полной расшифровке генетического кода рака кожи и легких. По словам представителей фонда Wellcome Trust, это открытие может совершить революцию в профилактике и лечении онкозаболеваний.

Ученые обнаружили в ДНК клетки опухоли, развившейся из-за рака кожи – меланомы, более 30 тысяч ошибок генетического кода, причем практически все из них были вызваны чрезмерным воздействием солнечного излучения. (Поэтому старайтесь не загорать с 11.00 до 17.00.) А в ДНК рака легких генетики насчитали 23 тысячи ошибок, в подавляющем большинстве спровоцированных воздействием табачного дыма. Из этого ученые сделали вывод, что у среднего курильщика на каждые 15 выкуренных сигарет приходится по одному нарушению генетического кода. При этом, по их словам, люди, бросающие курить, уменьшают вероятность заболеть раком легких, так как рано или поздно клетки, содержащие мутировавшие гены, обновятся.

Владимир Левкин,
певец, экс-солист поп-группы «На-на», 47 лет

«Для меня все люди стали как открытие»

Первые признаки болезни у солиста бойз-бэнда «На-На» Владимира Левкина появились в 1996 году. За несколько недель Володя резко сдал. Он почувствовал: с ним стало твориться что-то неладное.

«Я сначала ничего не замечал и не чувствовал, – вспоминает Левкин. – Просто однажды у меня поднялась температура. Ну, думаю, с кем не бывает. Может, простудился, черт его знает! У каждого, как известно, есть свой температурный порог. У большинства он 36,6, у других 36,8, а некоторые спокойно живут при 37 градусах. У меня температура все время держалась на 37,2. Ну и что? По большому счету это нормально. По крайней мере не смертельно. Правда, потом вдруг я зачесался, на коже появилось шелушение, начал терять вес. Стал бегать по дерматологам. Его начали лечить от чесотки. Выписывали артисту какие-то мази и присыпки, давали оптимистичные прогнозы на будущее. Но легче не становилось. Появилась боль в костях и суставах, которая с каждым днем становилась все сильнее. Но Володя глушил ее анальгетиками. «Артисту некогда болеть, – говорил он. – Публика ждет…»

Сам Володя тогда даже не догадывался, что же за напасть свалилась на него. Да и медики долгое время затруднялись поставить точный диагноз…

Только спустя почти семь лет(!) после появления первых симптомов наконец один опытный врач первым заподозрил болезнь лимфатической системы: «Вам надо к онкологу…» И вскоре был поставлен страшный диагноз – лимфогранулематоз. Это рак лимфатической системы. К этому времени у Володи были поражены почти все внутренние органы.

– Лишь в 2003 году мне правильно поставили диагноз, – говорит Володя. – К тому времени опухоли жили во мне уже семь лет. И никто, повторяю, никто не мог мне сказать, откуда рак взялся. Он просто возник… Болезнь прогрессировала – у меня уже была четвертая стадия.

Диагноз Владимир встретил спокойно. Спросил врачей, есть ли шанс выжить. Шансов на выживание не давал никто. Даже когда болезнь начинают лечить на ранних стадиях, врачи не всегда уверены в положительном исходе. А уж в этом запущенном случае… Специалисты даже всерьез обсуждали вопрос, операбелен ли он вообще.

Володя согласился на все процедуры. Прошел четыре курса химиотерапии. Они были мучительными. Еще более мучительными были переживания. Чтобы утихомирить душевную и физическую боль, Володя читал фантастические романы.

– Я в то время боролся и умирать не собирался. Когда я выжил, то ответил тем, кто меня заранее хоронил: «Господа, вы поторопились с похоронами. Я спел еще не все песни…» А Сергей (продюсер Сергей Чучин. – Ред. ) – единственный из моих знакомых, кто не бросил меня в трудную минуту, он «проболел» вместе со мной всю мою болезнь, через многое прошел. Мы теперь понимаем друг друга с полуслова. И самое главное, что сплотилась моя семья: мама, сестра, отец, я. Теперь я понял, что если семья и близкие друзья рядом, то все можно пережить.

Ко мне приезжали все ребята из группы. Володька Асимов был чаще всех. Но это можно объяснить: на гастролях мы с ним пять лет жили вместе в одном номере. Могу сказать одно: всем, чем они могли мне помочь, они мне помогали. Спасибо им за это огромное! Да и многие другие артисты помогли. Не хочу сейчас называть их имена, они делали это не для прессы. Как показала моя болезнь: в нашей поп-, рок– и классической музыке есть много очень хороших, добрых и сострадающих людей.

Во время болезни поддерживали Володю и поклонники. Он читал по сто писем в день. Больше не мог.

– А конца и края посланиям со всех концов мира было не видать, – вспоминает Левкин. – У меня в палате целые мешки стояли с почтой. И, конечно, спасибо докторам. Я попал в хорошие руки и академика Виталия Григорьевича Савченко, и профессора Ларисы Павловны Менделеевой и нянечек.

… В общей сложности Левкину провели четыре курса химиотерапии. После этого планировались пересадка костного мозга и несколько сеансов лучевой терапии. Володя оказался в гематологическом центре Российской академии медицинских наук. Врачи решили использовать собственные клетки Левкина. Для этого пораженные клетки очищались и замораживались, а затем уже «здоровые» пересаживались шприцем в костную ткань. По-латински эта операция называлась так – autologous bone marrow transplant.

Под капельницами Володя пролежал полтора года. А после операции прошел длительный реабилитационный курс.

– Володя постоянно говорил по телефону: «Ну вот, скоро Новый год. Надо успеть выступить перед праздником. Я быстренько сейчас пролечусь, и все будет нормально», – рассказывал Сергей Чучин. – Мы его, конечно, в этом не разубеждали. Хотя, как говорили врачи, реабилитационный курс может затянуться. Еще он мечтал о новых альбомах. Только и разговоров: мол, послушал свою старую песню, а там можно переделать слова, по-новому аранжировать, вот будет классная вещь!

Каждый день Левкин говорил себе: «Я сейчас не имею права умирать, я еще не все сделал». И он выжил!

– С тех пор для меня все переменилось в моей жизни. Я стал отличать главное от неважного. Вот, честное слово, для меня стало не важно, красивая девушка или нет. Важно – тепло ли с ней. Для меня все люди стали как открытие. Как будто я с другой планеты приземлился и всех заново рассматриваю. Из бывшего окружения со мной остались только самые близкие. Мама, папа, сестра, продюсер Сергей Чучин. И собака Джин.